Тайна Жизни - Страница 23

— Из-за этого славного Лармора вас теперь не видишь совсем.

Она, не отвечая, бросила на него суровый взгляд. Он поглядел ей вслед, покачал головой, нервно потирая руки, и прошел в лабораторию.

— Ничего нового, Мутэ? — повторил он.

— Ничего особенного, профессор, за исключением того, что мы с Алинь заметили, что Ляромье пренебрегает своими обязанностями. Он еще не кормил сегодня обезьян.

— При его добросовестности — это совершенно не понятно. Скажите вот что, Мутэ: я только что встретил Алинь, у меня осталось впечатление, что она на кого-то очень сердита?

— Да, у нее уже несколько дней плохое настроение.

— Отчего бы это?

— Оттого, что она не умеет философски относиться ко многим вещам.

Ученый, направившийся было к клеткам, вернулся назад. С деланно-веселым взглядом, в то время, как черты его выражали сильное смущение, он остановился перед Жюльеном.

— Вы, конечно, понимаете, что я сказал неправду. Я прекрасно понимаю, что с ней, и принимаю на свой счет упреки, которые читаю в ее глазах. Уединившись на этом острове, я верил в то, что буду защищен от плотских увлечений. Я должен был удовлетвориться дружбой, которую питаю к Алинь, и теми иллюзиями, которые она мне доставила, и мне этого было бы достаточно, если б судьба не подкинула мне эту женщину. Наконец, будем справедливы: ведь, не я же ее искал?

— И зачем только Лармору пришло в голову спасать ее от акул!

— Да, вам легко шутить, потому что это вас не задевает, а я попался, и здорово! О, я не принимаю эту историю всерьез, как Алинь, которая думает, что я пожертвовал наукой ради любви! Это просто каприз. Слабость. И заметьте, что я не обманываюсь. Она играет роль бескорыстной, покинутой девочки, сантиментальной женщины, которая стремится только к единению душ. Да, мой друг, она мне бросает такие слова! Но это мошенница, которая счету не знает своим приключениям.

— Как она хорошо одета теперь, между тем, как тогда вся ее одежда состояла из волос и четырех колец.

— Вы попали в точку! Именно, это видение преследует меня. Сознайтесь, что и вас тоже! Но это совсем другое. В пятьдесят лет такие чувства вас тиранят сильнее. Она сводит меня с ума своими глазами. Она отняла у меня сон. У меня нет никакого желания работать. Мне стыдно вам в этом сознаться.

— Ну, что ж, лекарство под рукой.

— Вам легко говорить! Я вижу, вы не отдаете себе отчета в том, в какое я попал безвыходное положение! Она воображает, что я влюблен в Алинь, и знаете, во что она меня вовлекает?

— Она хочет заставить вас жениться?

— Мошенница об этом еще не говорит, но она дает мне понять, что уступит мне только тогда, когда я расстанусь с Алинь.

— Скажите; пожалуйста!

— Вы понимаете, что в этом пункте я не уступлю.

— Разрешите мне посоветовать вам другое средство.

— Я его не вижу.

— Отправьте ее.

— У меня не хватает воли. Однако, как-нибудь придется выйти из этого положения... Тише, Мутэ.

Он приложил палец к губам. Алинь возвращалась с корзинкой, наполненной плодами и шелухой. Он похвалил ее деланно веселым тоном. Хорошо, что она позаботилась о бедных обезьянах. Ляромье уже несколько дней пренебрегает этой обязанностью. Ему на все лады повторяли, что успех опыта зависит от состояния здоровья этих животных, а он заставляет их поститься. Однако, его болтовня не находила отклика: Алинь раздавала корм, как бы не замечая его присутствия. Тем не менее, он, подойдя к ней, продолжал.

— Мы должны их поддерживать в возможно лучшем состоянии. Я рассчитываю, что через несколько дней мы вернемся к нашим работам.

Она закрыла клетку и бросила на него негодующий взгляд, который он не в силах был выдержать.

— Я думаю, — сказала она дрожащим от волнения голосом: — что лучше выпустить этих животных на свободу.

— Что вы этим хотите сказать, дорогая Алинь? Вы что-то такое вообразили? Итак, вы предполагаете?

Она с горечью проговорила:

— Вы разбили мой идеал. Моя вера в науку колеблется. Вера в вас уже исчезла.

— Вы жестоки, Алинь, — мягко протестовал он.

— Я до сих пор думала, что наука может наполнить жизнь. Я ужасно ошиблась.

Он напряженно улыбнулся.

— Позвольте, это неразумно. За такую мимолетную слабость, обычную для всех мужчин.

— А, мимолетную.

— Я вас слишком люблю. Вы мне внушаете слишком глубокое уважение, чтоб я говорил об этих вещах в вашем присутствии. Поверьте мне, я эту женщину нисколько не уважаю.

Она взволнованно возразила:

— Тогда зачем же вы даете ей посягать на ваш гений? Каким образом женщина, недостойная вас, может вас совратить с пути, который обещал вам такую известность!

— Но я вам повторяю, что вы приписываете ей больше влияния, чем она имеет в действительности! Я сумею взять себя в руки, когда захочу. Ученые или невежды в смысле инстинкта — одинаковы.

— Но, ведь, существует дисциплина духа!

— Да, я согласен, дорогая Алинь, и это даже единственное преимущество человеческого рода. Я хотел бы обладать им в высшей степени. Вы чувствуете, я сознаю свои слабости. Я очень огорчен. Будьте ко мне снисходительны!

Она поглядела на него глазами, в которых стояли слезы.

— Будьте сильнее, профессор! — умоляла она в порыве: — Подумайте, куда ведет вас эта женщина. Стряхните этот гипноз!

— Я постараюсь! Обещаю вам. Я понимаю, что она опасна и что надо избегать ее. Спросите у Мутэ, искренно ли я это говорю.

— Это так и есть, — подтвердил молодой человек, с удовольствием прерывая сцену, которая тяготила его: — Я уверен, что если б вы могли освободиться от этого наваждения, хотя бы на несколько дней...